Показать сообщение отдельно
Старый 1 February 2011, 11:24 #2
S. Лис S. Лис вне форума
Лорд Дэвилис n.
Аватар для S. Лис
 
Адрес: Харьков
Пол: Мужской
Знак: Скорпион
Клубы: Убить Д Котолюб Графоман Потрошитель Де-пуритатор Умник-разумник Пожиратель фантастики
Сообщений: 1 264/1 499
Конкурсы:
II место "Миниатюра"
Домовёнок сентября
КнопМейкер
Статус: Глас народа
Репа в категории: 685
Репа всего: 896
По умолчанию

Дождь всегда спасал, смывая следы и стирая запахи. Он давал еще один шанс на выживание. Издевался пестрой радугой в небе, намекая, что есть в мире что-то светлое и красивое. Заманивал в людные, теплые и сухие места.
А этот дождь, искусственный, грубый, только раздражает кожу и глаза, ядовит на вкус, и какое-то странное ощущение после него, словно слоем грязи покрылся.


И что же ты, дикий человек, будешь делать в мире, где все незнакомо и непонятно? Даже с этой странной штукой. Поднимаешь ее, и начинает течь вода, поворачиваешь вправо – холодная, а влево – горячая. Опускаешь, и она перестает течь. А если повернешь вот эту, чуть пониже, как рычаг, то вода начинает брызгаться как дождь. Бред какой-то придумали эти люди в своем две тысячи десятом году. Да и кто же моется стоя? Где большая круглая бочка или бадья? Хотя это уже такая мелочь, можно и пережить. Сейчас главное что? Помыться, побриться, состричь волосы. Вот и займись.
Запотевшее зеркало с разводами предательски искажает отражение, а так хотелось вновь увидеть себя. Забыл уже, как выглядишь… Повесив полотенце и пару вещей, как выразилась девушка, «бывшего» на крючок, начинаешь приводить себя в порядок.
Дурно пахнущее мыло, затупившееся лезвие в странном синем приспособлении, о которое при изучении порезал палец, жесткая вода. Ну хоть ножницы нормально режут. И почему не прихватил с собой кухонный нож? Большой такой, острый, не как меч, конечно, но лучше того, что тут.
Можно было, даже, пожалуй, нужно было с кровати не вставать. Раз не связан, жив, здоров, тепло и уютно, чего было дергаться? Нервный ты стал, старый волк, напряженный и недоверчивый. Перед девушкой следует извиниться и уйти как можно скорей. Убьют же ее, если найдут; а она хорошенькая, смелая…
Нет, стоп! Не то. Не о том ты думаешь.
Ополаскиваешь лицо холодной водой, чтобы снять наваждение. Пощипывает. Как же хорошо снова почувствовать себя человеком!
Выходишь, полотенцем вытирая голову. Невероятно приятное чувство, как будто дома. Да еще и этот вкусный запах курицы. Есть-то как хочется! Вся накопившаяся усталость снова навалилась. Может, ты на самом деле все придумал? Не было звонкого смеха твоей дочурки Шандрис, не было пылающих шпилей Сильтрансе’а, да и вовсе не существуют ни магия, ни параллельные миры. Провалялся пару дней в бреду, вот и не понял сначала, где ты и кто эта девушка. А вдруг она твоя жена и ты до смерти ее напугал?
Отрезвляющие мысли всегда так ни кстати. Ты же не знаешь этого мира! Забыл себя в кошмарах?

Она готовила: старательно нарезала овощи, что-то мурлыча себе под нос. У ее ног за стеклом плясали огоньки. Женщина. Не то испуганное животное, что тряслось в твоих руках, а женщина, хозяйка дома. Может, ты наконец-то умер и попал в рай?
Привлекаешь ее внимание и протягиваешь полотенце, чтобы унесла. Она медлит, оценивающе смотря. Ну почему, почему все женщины так делают? Хочется смутить ее, ответив тем же, но лишь удивленно приподнимаешь брови с немым вопросом «что». Девушка доброжелательно улыбается и, наконец, уносит куда-то полотенце. Будет задавать вопросы, и много.

Стряпня русой красавицы оказалась великолепной. За все время она ничего не спросила, разве что только кофе тебе или чай. Попросил второе, попробовал и расстроился. Разве это чай?
Обдумывала ли она, что ей делать, о чем и как спрашивать, или выжидала, пока ты сам заговоришь, это не важно, в любом случае надо молчать. Кого-то убил? Все равно ты этого не помнишь.
Девушка опережает тебя – только собрался поблагодарить – и спрашивает твое имя. В горле встал ком. Имя? Так давно его не слышал и не произносил, что забыть успел. Невклидий. Кажется… Удивленная, она забывает представиться. Тем лучше.
Вопрос – ответ, вопрос – тишина. Впервые такое явственное желание с кем-то поговорить, кому-то выговориться, чтобы кто-то выслушал, пусть и не понял, сочувствующе покачал головой и пожелал удачи. А потом вспоминаешь, что жаброносцы способны выпытать почти все, и срабатывает механизм самосохранения. Эти твари о тебе и так много знают, незачем им давать еще информацию, это все равно что вырезать засечки на стволах.
Кто же ты? Почему не хочешь говорить? Беглый преступник?
Нет. Странник. В городе оказался случайно. Упал с неба? Наверное, просто показалось. И безрезультатные попытки вспомнить, чем тогда все закончилось.
Уходить совсем не хочется.

Перешагнуть через себя и попросить ее о помощи. Символической – карте местности. Девушка хмурится, но соглашается, уходит в комнату. Прыгать по порталам сил нет, ближайший месяц придется прожить в этом мире. Возможно, это даже твой мир – ты просто попал в далекое будущее. Кто знает? Проверить никак не удастся. Впрочем, в какой бы мир ты не попал, люди везде одинаковые.
Подтверждение не заставило себя ждать. Щелкнул замок, а после раздался возмущенный мужской голос, хлопнула входная дверь. «Бывший»? Или она все же кого-то позвала? Стоит взглянуть.
Девушка гневно смотрит на мужчину между вами, стоящего к тебе спиной, и пятится. Она говорит, что сейчас не время, и просит его убраться, а он, пьяный, судя по замедленным движениям, кричит на нее, чтобы заткнулась и что она принадлежит ему.
Сразу вспомнились все те ублюдки, наемники и разбойники, грабившие мирные поселения и, как они сами говорили, пользовавшиеся предоставленными услугами. Тогда ты не вмешивался, мог только позже перерезать им глотки, и сейчас не следует. Ты не знаешь этих людей, их отношений, их жизни. Вот и не лезь.
Хорошо бы, да тело уже среагировало, и потянувший руки к девушке мужчина оказался спиной на полу. Похоже, что он давно не спал и действительно слишком много выпил. Это парень, совсем молодой. Ты и то был старше, когда попал в сумеречный город.
Он обзывается, пытается встать. Молокосос еще не понял, что не стоит затевать драку? Поднявшись, он выкидывает руку вперед. Слишком медленно. Уворачиваешься, кулаком ломаешь ему нос. Он теряет равновесие, снова падает, в закрывающие лицо ладони проклинает тебя. Для верности удар с ноги в живот. Теперь дошло?
Видимо, да. Скулящее жалкое существо с трудом доползает до двери, кое-как встает на ноги и уходит.
Что это было? Не важно. Никаких комментариев. Сразу к делу. Что там с картой?

Пока изучаешь дороги и названия улиц, девушка мечется туда-сюда, все что-то собирает, сворачивает, считает. Суетится как пчелка, и ты ловишь себя на том, что все больше наблюдаешь за ней, пока она снова не убежит в другую комнату или на кухню.
Похоже, что укрыться будет негде. Сколько-сколько людей? Так много, что тяжело и вообразить. Ужасно, как на всех хватает еды…
Быть может, надо сменить тактику, раствориться в толпе, найти работу. Только кем? Не похоже, чтобы тут нужны были лесничие или еще кто-то, кем ты можешь быть. Играть на публику фокусником тоже не получится, сразу засекут.
Ладно, разберешься по ходу дела. Может, уже и так слишком поздно, и вместо попытки где-нибудь переждать придется в срочном порядке осваиваться и заметать следы.
Как только девушка села напротив, начинаешь говорить. Будь что будет, в конце концов, ее жизнь зависит только от нее. Ей придется забыть обо всем, что она видела и слышала, а еще лучше завтра, нет, сегодня куда-нибудь перебраться на пару месяцев. Конечно, она ничего не понимает и спрашивает, почему. Как можно объяснить человеку, почему? Как вообще это можно объяснить?
Не важно. Можно ничего и не делать, продолжать жить. Вдруг повезет? А если нет, сама будет виновата. Помогать никто не просил. Она расстроилась, и ты просишь ее просто поверить.
А следовало просто убить. Но ты не сможешь. Возникает мысль остаться с ней, но обессиленный ты не более чем простой смертный, ты станешь опасной обузой. Так что лучше идти. Тем более что уже почти стемнело.

Она сказала, что собрала немного одежды, еды и денег. Наверное, сразу поняла, что ты не только неместный, но и намерен идти дальше, по крайней мере, в городе не задержишься. Да и свалился ты ей на голову в одном только рванье.
Следует сказать спасибо за гостеприимство и помощь. Прежде чем взвалить на плечи походный рюкзак, ты благодаришь девушку и еще раз просишь серьезно отнестись к предупреждению. Грустная улыбка. Она ладонью дотрагивается до твоего шрама на лице и тихо-тихо, почти шепотом, говорит, чтобы ты себя берег.
Теплое и нежное прикосновение. Застывшие слезы в глазах. Зачем уходить, кому это нужно? После стольких лет травли впервые кто-то тебя принял, помог, беспокоится о тебе и не хочет отпускать. Где-то в глубине пробудилось давно забытое чувство. Еще минуту назад тебя волновала только дышащая в затылок погоня, а теперь еще и эта девушка. Ведь есть же, для кого жить, есть, кого защищать, кому ты не безразличен.
Но нет. Лучшая защита - это оказаться как можно дальше.
Притягиваешь к себе девушку, беря ее за талию, целуешь. Спасибо за все и прощай.

* * *

Аккуратно и методично нарезаю овощи для салата. В голове вертится куча вопросов, и я не могу решить, какой же задать первым, как только гость выйдет из душа, где уже около получаса шумит вода. Ясно, что убивать меня никто не собирается, мысль эта успокаивает не меньше, чем мерный стук ножа о резательную доску. Папина я дочка. Тому тоже, чтобы что-то решить или предпринять, требуется минимум десять минут полного погружения в себя с какой-нибудь вещицей в руках, которую можно было бы крутить, ломать или резать. С возрастом, конечно, это дошло до того, что он и вовсе мог уснуть, а проснувшись, как ни в чем не бывало продолжать размышлять. Вот и мне нужно отстраниться от внешнего мира. Руки же должны делать что-то знакомое, на автомате. Я даже вижу себя со стороны: молоденькая студентка, мурлычущая себе под нос детскую песенку, со слегка полоумной улыбкой разделывающая помидор. Жуткая, наверное, картина.

Последняя тарелка поставлена на стол, и шум воды как раз стихает. Наконец-то. Надо же, как волнуюсь – аж дрожу немного. Вернее, не так, я просто сгораю от любопытства! И дураку ясно, что гость мой – человек не простой, ох, не простой. Ну а самолюбие позволяло мне не считать себя дурой.

Вообще, я очень воспитанная девушка. Папуля в свое время постарался вбить в меня все нормы этикета. Не в прямом смысле, разумеется. Но к четырем годам я прочно усвоила, что отличает вилку от ложки; а чуть позже, после одного бесхитростного подзатыльника в метро при всех, я поняла, что пялиться на людей слишком долго – весьма невежливо. Но, боже, как же тут отвести глаза, когда такое телосложение, как у моего гостя, я видела только на картинках в журналах? Одежда Дейла, по каким-то причинам забытая своим хозяином у меня и до этого дня обитавшая в недрах шкафа, теперь красовалась на моем «подарке небес». И футболка, и джинсы были явно малы, но не ходить же ему голым, в самом деле. Хотя, я бы не отказалась…
Ловлю на себе его удивленный и немного смущенный (он умеет смущаться?!) взгляд, мол, что-то не так? Тут же захлопнув неприлично раскрытый рот, доброжелательно улыбаюсь, словно ничего не заметив, и забираю, наконец, протянутое мне уже минуты три как полотенце.
– Присаживайся и угощайся, – кивком указываю на накрытый стол и иду уносить это несчастное полотенце. Иногда я все-таки веду себя как дура. Самолюбие не спорит.

Надо отдать мне должное, я смогла усмирить свое бушующее любопытство и честно дождалась, когда гость вдоволь наестся. Надо думать, сытый он отвечать на море вопросов будет охотнее. Но это если верить моей хромой логике. А она на то и хромая.
– Тебе кофе или чай?
– Чай.
Правильный выбор, потому что кофе у меня нет. Тут же подскакиваю, и уже через пару минут перед ним заходится горячим паром полная чашка чая. Он благодарно кивает. Мне интересно, мой «подарок небес» социопат или просто говорить разучился? Ладно, не беда, научу заново.

– Можно твое имя узнать?
Он молчит. Довольно долго для такого простого вопроса. Думает, можно ли мне доверять? Оценивает? Но ведь недавно совсем я выходила его, если мне нельзя доверять, то кому? Или вспоминает? Но как же можно забыть свое…
Тяжело вздыхает и, произнося, кривится, будто звуки собственного имени приносят ему боль куда большую, чем недавняя рана:
– Невклидий.
Я старательно скрываю на лице удивление. Мало ли что у него за родители. Сейчас многим если в голову стукнет белочка с золотыми орешками, так они и не задумаются даже о том, что ребенку потом с этим жить, главное же – выделиться среди мнимой серой массы.
– Красивое, – говорю и пододвигаю к нему поближе вазочку с печеньем. Какое-то, право, бессмысленное движение. Будто он и без того ее не видел.
Невклидий пожимает плечами, мол, имя как имя. Для него – да. И что-то мне подсказывает: для того места, откуда он родом – тоже.
– Ты… ты из этого города?
– Нет, не то, чтобы… не совсем.
Шумно вздыхаю, все, хватит ходить вокруг да около.
– Кто ты?
Вопрос совсем неоднозначный, любой другой на его месте встал бы в тупик, переспросил бы, что я имею в виду. Любой другой, кому скрывать нечего.
Тишина. На этот раз молчание вязкое, как деготь, почти ощутимое. И ставящее твердую точку, преграду, которую, кажется, потрогать можно – руку протяни. Теперь это искусственно созданный тупик для меня с потрескавшейся вывеской «не пройдешь, не пытайся». Такая кирпичная стена, к которой на кривой кобыле не подъедешь. Но я тоже, знаете ли, не лыком шита. В конце концов, имею право знать, что за зверь сидит на моей кухне и пьет уже остывший чай.
– Ты беглый преступник?
Мысль, что Невклидий попросту не хочет мне врать, как-то слишком поздно озарила своим светом мое темное и заросшее паутиной сознание.
– Нет, я не преступник. Странник, в городе случайно оказался, – ухмыляется, но в глаза не смотрит. Сама виновата, сама соврать вынудила, получай теперь. Странник он, как же. Видимо, что-то страшное там, куда тебе лучше нос не совать – прищемят. Я собрала пустые тарелки со стола и скинула их в раковину, звон такой непривычно громкий, как будто высказывающий все мое недовольство вместо меня.
– Ты с неба упал, – как бы невзначай бросаю через плечо. Не спрашиваю, констатирую факт, вспоминая тот вечер и перепивших недомерков. Что на это ответит?
– Тебе показалось, наверное, – слегка посмеивается.
Ага, значит, решил все списать на мое тогдашнее неадекватное состояние и воображение. Ну-ну.
– Может быть.

Он попросил оказать еще одну услугу. Далось ему это нелегко, судя по напряженным плечам и неуверенному взгляду. Хотя просьба ничего особо сверхъестественного из себя не представляла: всего-то карту города найти. И я ее нашла. Не без труда – пришлось перерыть все шкафы в квартире, вымазаться в пыли старых чемоданов и в итоге найти эту бумажонку в комоде с постельным бельем. Что она там делала, даже сам черт не знает, а я и подавно. Пока Невклидий изучал карту, решила про себя: если помогать, так до конца. Пусть он, возможно, и преступник, но в долгу я перед ним неоплатном. Ни зашитая рана, ни приготовленная еда, ни временный кров, ни карта – ничто из этого не покрывало мою спасенную шкуру и его риск своей собственной.
И я пустилась в еще одни глобальные поиски теперь уже мужской одежды. И в ходе этих поисков задалась конкретным вопросом: почему я не знаю, что и где в моем доме лежит? Это заставляло задуматься как минимум о генеральной уборке, большой стирке и чистке вселенского масштаба.
Больше всего меня удивило, что я нашла старые вещи отца, которые он, по моему наивному мнению, увез с собой в загородный дом. И ведь спрашивала же, ничего не забыл? Нет, дочь, что ты!

Были найдены и отправлены на служение новому хозяину три клетчатые рубашки Дейла. Кстати, новые, судя по виду. Ну и ладно, к черту, надо вовремя забирать свое добро. Как там гласит закон детского сада? Что упало, то пропало? Теперь, если бывший вспомнит о пропаже имущества, буду активно хлопать ресницами и недоуменно разводить руками, мол, где и что ты курил, все твое давно с тобой. К слову о Дейле. Появился ли он по зову сердца или же у него совсем крышу сорвало – история умалчивает. Собирая найденные трофеи в сумку, я услышала, как в коридоре щелкнул замок, и зазвучал знакомый голос – звал меня, язык заплетался. Я чертыхнулась. Давно надо было забрать у этого идиота ключи.
Выскочила ему навстречу, нельзя было пропускать его в гостиную. Увидел бы Невклидия, взбесился бы, как свора собак, и лаял тут с пеной у рта – не выпроводишь.
Заявился еще и пьяный: потрепанный, нечто, недавно, видимо, бывшее галстуком перекинуто через плечо; стоит, прислонился к стене, словно Пизанская Башня, покачивается вперед-назад, как по инерции от толчка. Ну, точно идиот. Я кричала на него, что не время сейчас для его полоумных выходок, убирайся лучше, пока хуже не стало, а он и не слышит или слышать не хочет, орет в ответ, что я – шлюха, принадлежу ему и уйду, только когда мне разрешат. Послала этого недоумка по назначению и пыталась выпихнуть, а он замахнулся…
Кстати, с Невклидием Дейл встретился. Как раз в тот момент, когда собрался меня ударить, но руку его перехватил мой гость. Забавная со стороны картина: мелкая, тявкающая шавка, и высокий со спокойным и глубоким басом дог. Не успела я очнуться от шока, а Дейл уже корчился на полу. Еще пара мгновений и этот болван с визгами вылетел, как пробка из бутылки шампанского, через дверь на лестничную площадку. Я оторопело таращилась на Невклидия, а тот спокойно вернулся к изучению карты, даже слова не проронив. Снова выручил и даже не понял этого.
А мне и спасибо сказать было стыдно.

– Сядь, пожалуйста.
Плюхаюсь в кресло напротив, где-то краем сознания отмечая, что он первый заговорил – странно. Обычно и слова не вытянешь. Но это не важно, сейчас надо не забыть ничего положить в рюкзак. Наверное, стоит еще и аптечку запихать, мало ли что, чувствую ведь – не на обыкновенную прогулку он собрался.
– Послушай. Как только я уйду, забудь все. Забудь меня, мою внешность, имя, все, что было. Забудь, как мы встретились, забудь обо всем, что тут происходило сегодня и вчера, и позавчера. Забудь свои чувства и мысли. Как будто меня никогда не существовало в твоей жизни. И постарайся уехать куда-нибудь на пару месяцев.
Зря, Невклидий, зря ты это сказал. Я только смирилась с тем, что ничего толком не узнаю, а после твоих слов меня снова снедает жажда ответов на вопросы.
– Почему?
– Если жизнь дорога, последуешь советам.
Ну, вот, уже лучше. Теперь я хотя бы осознаю, что вляпалась во что-то серьезное, что убить меня теперь можешь не ты вовсе, а из-за тебя.
Нервный смешок.
Хочется впасть в спячку, как сурок, а потом обнаружить, что все это – изобретательный розыгрыш моих сокурсников или какой-то программы. Хотя бы денег выиграть.
Глубоко вздохнув, киваю и снова иду собирать вещи.

– Вот, – протягиваю ему свой черный обшарпанный дорожный рюкзак, повидавший виды и в походе в горы с отцом, и в лес с группой из университета. – Я собрала одежду, какую нашла. Денег там немного, они во внутреннем кармане. И еда есть, в контейнере. В полотенце завернута, ну, чтобы не остыла.
Невклидий пытается улыбнуться. Не скалиться, как это было после его пробуждения, а просто сказать улыбкой спасибо. Я это вижу, понимаю и улыбаюсь в ответ.
– Отнесись к тому, что я сказал, серьезно.
А когда я не относилась к своей жизни серьезно? Если подумать, меня можно смело назвать мнительной особой, строго следящей за температурой своего тела и его постоянного пребывания в атмосфере стабильного комфорта. Так что не волнуйся, друг мой, за себя начать переживать всегда успею.
Он на голову выше меня, и я встаю на цыпочки, аккуратно касаюсь его шрама на лице.
– Будь осторожен, – шепчу почему-то.
Может быть, так меня больше никто в жизни не поцелует и не обнимет.
С такой тоской, усталостью, таким желанием остаться и никуда не бежать, остаться там, где приняли, где помогли, позаботились, обогрели. И словно его сердце заходится в крике о помощи.
Или это мое кричит «не уходи»?

В пустой квартире сущий бардак. В гостиной разливается кровавое море заката, затапливая все в бордовых волнах, включая меня саму. Как будто пожар, все так горит и слепит. Море горит. Кровавое море горит, и я вместе с ним.
– Алло, пап?
– Да, да, что-то случилось?
Усмехаюсь. Случилось и прошло. Внезапно и быстро. Но даже ты не поверишь во все это. Куда там, если я сама себе едва верю.
– Нет, все хорошо. Я к тебе завтра приеду. Пораньше постараюсь, окей?
– А как же твоя учеба?
– А я все уже разгребла. Время не рассчитала, вот и запаниковала.
– Ладно, буду ждать тебя.
– Целую, пап.
– Целую, птенец.
Папа меня так с детства зовет. Как-то я залезла на дерево, поспорив с мальчишками на целых пять баксов, и упала, сломав себе руку и ключицу. Отец назвал меня неуклюжим птенцом, вывалившимся из гнезда, еще не научившимся летать, но уже пробующим свои силы. Очень точное сравнение, надо отметить. Но пять баксов я все же выиграла! Да еще и авторитет у местных хулиганов заработала. Еще бы! Какая девчонка решится залезть на самое высокое дерево кладбища, имеющего весьма дурную славу в той деревне, где все и происходило.
Я тогда была меньше трусихой, чем сейчас. Сейчас забот больше, а они всегда приносят с собой множество страхов.
Укладываюсь на диван, поджимаю коленки к груди. Моральная усталость перерастает в физическую, как только ей даешь волю.
Но сон спасает от всего…

Последний раз редактировалось S. Лис; 26 August 2011 в 00:38.
S. Лис вне форума   ЦитатаЦитата