Капитан Очевидность™
Адрес: РФ
Пол:
Знак:
Сообщений: 452/537
Репа в категории: 328 Репа всего: 429
|
Вот:
Данте откусил крохотный кусочек овсяного печенья и вяло, с ленцой начал пережевывать. Печенье – пища детей, без малого через пять лет Данте станет совсем взрослым и чем скорее откажется от детских привычек, тем лучше. Этот жестокий мир не терпит слабости. Даже еда в нем должна быть соленой и грубой – соленой, точно кровь врагов, и грубой, как нравы людей, его населяющих. Мальчик нахмурился. В свои восемь он считал себя вполне взрослым, почти мужчиной, но отец думал иначе.
— Отец, — заговорил Данте, утирая ладонью крошки с нижней губы. — Расскажи, как у тебя появился Талисман. Правда, когда я вырасту, ты подаришь Талисман мне, и я стану самым удачливым человеком в мире?
— Правда, — сказал отец.
Пламя в очаге разгоралось все ярче – учуяв историю, пламя всегда разгорается ярче. Видать, ему тоже по душе сказки. Конечно, при условии, что у огня есть душа. А этого никто не знает.
— Ты слышал мою историю сотни раз, мальчишка с плохой памятью, — отец усмехнулся, он редко бранил сына. Только по делу. — Ну, так и быть. Слушай.
***
Эльзу Метцер по праву считали самый прекрасной девушкой в городе. Высокая, ладно скроенная с волнистыми белокурыми волосами и глазами цвета весенней травы дочь бургомистра покорила сердце не одного юного романтика, сама, впрочем, оставаясь холодной, неприступной, будто замковая стена, и черствой, словно краюха ржаного хлеба; на всякое новое признание отвечая лукавой полуулыбкой и томным, однако, ничего не выражающим взглядом из-под длинных, золотистых ресниц. Как часто бывает, за внешней красотой прячется ледяная пустота горного ущелья, а в нежной девичьей груди может биться слепое сердце каменного истукана, твердое и безжизненное. Так думали и про Эльзу Метцер. «Да она, наверное, рождена от змеи! — восклицали отвергнутые женихи. — Разве может человеческая дочь быть столь равнодушной? Не верю!» И не верили. Эльза меж тем внимательно слушала, тихо вздыхая, возвращалась домой и долго размышляла, сидя у горячего очага, о том, какое глупое все-таки племя поэты. Ну как, спрашивается, можно сравнивать бесчувственное сердце с камнем, когда и крепчайший из камней способен в одночасье рассыпаться в труху, или того страшнее – пустить трещину? Сердце Эльзы отнюдь не было черствым, не было оно и безжизненным.В нем царила любовь, а любовь делает человека безумным. Еще совсем девчонкой, прекрасная Метцер встретила сына гончара. Умный, сильный юноша с рыжеватыми волосами, он мигом влюбил в себя молодую красавицу и, думалось, отвечал взаимностью, обожая коротать вечера у старого, затянутого ряской пруда, обнимая белокурую избранницу за тонкие плечи и шепча на ухо ласковые непристойности. Шли годы, оба взрослели, но детской своей влюбленности не теряли, каждую ночь украдкой покидая дом, и в тенистой глуши ближайшего леса нежно клялись друг другу в вечной любви, представляя, как пройдет год или два и они обвенчаются, срубят небольшой домик на окраине города, появятся дети, счастье их будет чистым и полным, а жизнь похожей на настоящую сказку. Да только сказка, увы, не обязана быть светлой, чтобы быть настоящей. Когда Эльзе исполнилось шестнадцать и, казалось, вот-вот сын гончара попросит ее руки, отцовский дом по-прежнему оставался пуст и никто не стучался в запертые двери. «Он боится моего отца, — утешалась Эльза. — Конечно, боится! Обыкновенный гончар и вдруг просить руки дочери бургомистра! Глупый мальчишка. Нет для отца иного счастья, как видеть счастливой дочь. Не бойся, возлюбленный мой. Не бойся». Тянулись недели, на смену лету пришла осень. Древесный изумруд сменился тусклой охрой, а Эльза все сидела у окна, печальным взглядом провожая коричневатые вихри подхваченных осенним ветром листьев, не в силах смириться с судьбой, не в силах понять и, разумеется, простить. Гордая, она не искала встречи с бывшим возлюбленным; прознав от дворовых девиц о недавней свадьбе сына гончара и дочери лавочника, Эльза проплакала ночь напролет, и утро последовавшее за ней, и день, на вечер Эльза сжала кулаки, тряхнула золотистой головой и велела себе не отчаиваться. «Дурак, — зло процедила она сквозь стиснутые зубы. — Ты вернешься ко мне. Рано или поздно вернешься. Тебе наскучит эта дрянная простолюдинка. Ты вернешься. Попомни мое слово. Попомни!». Страшна в гневе влюбленная женщина. Нет в ней больше ни нежности, ни страсти, глаза ее светятся безумием; красивое лицо, искаженное яростью, подобно уродливой маске. Миновал год. У молодой семьи родился сын. И лишь тогда, прекрасная Эльза поняла, что рухнула ее последняя надежда. Дети – это не цветы жизни; это семена, которые положено взращивать парой. Она возненавидела жену возлюбленного, возненавидела их новорожденного сына, возненавидела весь мир. Треснуло гранитное сердце.
— Отец! — Кричала Эльза Метцер. — Этот человек разбил мою жизнь! Отец, умоляю тебя, будь милосерден к своей дочери, прекрати ее страдания. Умоляю тебя отец, если мне не дано постичь счастье, так пусть же и та женщина, та проклятая ведьма, что увела моего возлюбленного, не сможет насладиться радостью материнства, не сможет насладиться радостью замужества! Умоляю тебя отец, будь милостив, прекрати мои страданья!
— Ты так и не забудешь сына гончара? — С грустью в голосе спрашивал отец.
— Никогда, — отвечала Эльза. — Никогда.
На следующее утро волею бургомистра разлучницу арестовали и прилюдно сожгли на костре. «Ведьма», неслось над площадью эхо сурового приговора. Эльза облегченно вздохнула. Теперь-то глупый мальчишка вспомнит о ней, теперь-то он, несомненно, вернется. Но он не вернулся. Сломленному горем, единственной отрадой в целом мире безутешному вдовцу стал маленький сын, крохотная живая искорка – все, что осталось от некогда ярко горевшего очага семейного счастья. Наблюдая исподтишка за жизнью гончара, Эльза с каждым днем блекла, красота ее серела, покрасневшие глаза теряли великолепный зеленый блеск. Видать, и, правда, невозможно построить собственное счастье на обугленном остове чужой поломанной судьбы. «О, Боги! — однажды воскликнула она. — Да как же я могла! Почему вы не помешали мне, Боги? Почему не отвели мою руку? Почему не заставили онеметь мой злой язык? Прости меня, любимый мой! Прости меня! Я не хотела… Не хотела…» Эльза разрыдалась. Нет, отныне жизнь была ей немила. Говорят, если попросить богов перед смертью исполнить одно желание – оно всенепременнейше сбудется. Действительно, боги милостивы, они готовы выслушать даже грешников.
— Коли я не сумела стать ему верной женой, — со слезами на глазах говорила Эльза. — Позвольте мне стать верной служанкой. Позвольте мне возродиться, боги. Пускай же душа моя возродиться в белой кошке. Пушистом зверьке с мягкой шерсткой и теплыми боками. Когда мой возлюбленный вернется домой, уставший от тяжелой работы, я залезу к нему на колени и буду тихо согревать своим кошачьим теплом, буду ловить мышей в его доме и петь колыбельные сыну; а устав от меня, пусть возлюбленный мой бросит в меня сапогом. Я того заслужила…
С этими словами Эльза поднесла к губам наполненный ядом флакон и залпом осушила. В последний раз сверкнули зеленым ее прекрасные глаза, и девушка упала замертво.
***
— И вот просыпаюсь я среди ночи, — говорил отец громким шепотом, искоса поглядывая на затихшего Данте. — Слышится странный мне посвист и кто-то шуршит простынями. Открываю глаза и вижу… змея!
— Змея! — Ахнул Данте.
— Змея. Ползет по ноге и шипит. И страшно как-то шипит, не по змеиному. Признаться, сынок, я перепугался не на шутку. Схватил со стола тяжелый кувшин с молоком и размозжил змее череп.
Данте вздрогнул.
— Огромная это была змея. С желтой, точно золото чешуей. Взял я эту змею за хвост и вынес в чулан. А утром решил посмотреть. Шкура у нее крепкая, хороший мог получиться ремень. Ну и начал я гадюку потрошить, вскрыл брюхо и гляжу… а сердце-то у нее необыкновенное – маленькое такое и не алое, а изумрудное. И бьется, будто не умерло вовсе. Достал я его, положил на ладонь, и так мне стало легко и приятно на душе, что решил я сделать из него талисман. — Отец достал из-под рубахи кожаный шнурок и показал сыну золотой медальон. — Я купил у ростовщика этот медальон и вложил в него сердце змеи. С тех пор удача не покидала меня. Дело мое процветает, а сын растет здоровым и сильным. Вот вырастишь и Талисман твой, а сейчас пора укладываться спать.
Данте кивнул, хотя спать ему совсем не хотелось. Но отца надо слушаться.
— Спокойной ночи, — проговорил Данте, отправляясь в кровать.
«Какая чудесная сказка, — думал мальчик. — Отец, небось, все выдумал. В жизни-то так не бывает. Но все равно чудесный наш Талисман. И сказка тоже чудесная».
Данте заснул и снилась ему удивительная беловолосая женщина, превращавшаяся то в кошку, то в змею. Глаза у нее были добрые и зеленые.
Вот так вот закончилась история несчастной Эльзы, чье сердце, не умея прощать, умело любить. А поскольку всякая сказка должна заканчиваться хорошо скажем, что мечта ее все-таки сбылась – сердца бывших возлюбленных соединились. И пусть одно из них продолжало биться в груди, тогда как другое превратилось в маленький Талисман на цепочке, грудь эту согревающий. Ведь в жизни полно чудес, просто некоторые из них бывают немножечко грустными.
Верно?..
|